Главный тренер тульского «Арсенала» Виктор Булатов рассказал как едва не оказался в «Зените» до перехода в «Спартак».
Об этом и многом другом 44-летний Булатов, ныне главный тренер тульского «Арсенала», идущего третьим в чемпионате ФНЛ, рассказал корреспонденту «Спорта День за Днем» Тимуру Валееву.
ИА «Тульская пресса» предлагает читателям познакомиться с текстом интервью:
– После работы главным тренером в пензенском «Зените», «Нике», смоленском «Днепре» вы неожиданно возглавили молодежную команду «Арсенала». Позвал Дмитрий Аленичев?
– Позвал меня скорее Дмитрий Ананко. Наверняка с согласия Аленичева. Но подробностей не знаю.
– Думали в тот момент, что через сезон возглавите основную команду?
– Конечно нет. Меня назначили только 15 июня. Аленичев до последнего момента не знал, перейдет ли в «Спартак», подтвердят переход или нет. Были варианты, при которых он остался бы в «Арсенале». Так что я ничего не знал, не рассчитывал и не думал об «основе», когда приходил в «молодежку».
– Были ли готовы принять команду, которую практически полностью выстроил Аленичев?
– Это непросто и тяжело. Морально был готов, ведь рано или поздно надо было выходить на новый уровень, к этому я готовился. А принять команду, созданную уже авторитетным специалистом, действительно тяжело.
– Перед уходом Аленичев напутствовал вас как-то?
– Пожелал удачи. Сказал, что по любым вопросам в любой момент могу позвонить, спросить совета.
– Воспользовались?
– Пару раз звонил.
– Что пришлось изменить в команде?
– Кардинальных изменений не было. Наши с Аленичевым стили похожи – короткие и средние передачи, контроль мяча. Но есть много нюансов по манере ведения игры, которые пришлось поменять. Это объяснимо, у каждого тренера свое видение. Схему изменили. Большую часть своей тренерской карьеры Аленичев играл в три защитника, а я привык к четырем игрокам обороны.
– В какой момент поняли, что будете тренировать? Вы ведь почти сразу по завершении карьеры игрока стали главным тренером.
– Где-то с 30 лет начал к этому готовиться, будучи футболистом. Стал анализировать тренировки, проводимые тренерами, писать конспекты.
– Сложно «убить» в себе футболиста?
– Это процесс непростой. Во время карьеры игрока привыкаешь к одному, здесь совсем другое. У каждого этот процесс по-разному протекает, меня, наверное, два-три месяца штормило. В психологическом плане. А когда переболеешь, смиришься с тем, что закончил карьеру, настроишься на новый лад – уже легче.
– Опыт работы с такими тренерами, как Александр Аверьянов, Олег Романцев, помогал? Может, и у них совета справшивали?
– Совета не спрашивал, но каждый футболист, когда становится тренером, берет по совокупности качества тех наставников, с которыми ему удалось поработать. От каждого взял понемногу – и от Романцева, и от Тарханова, и от того же Аверьянова.
– В начале игроцкой карьеры вы оказались в болгарском «Димитровграде». Там приходилось порой делить футбольное поле с коровами?
– Несколько раз такое было. Мы приезжали на поле, а там паслись коровы. Это ведь совсем деревенский клуб – вторая болгарская лига.
– Кто вам устроил такую веселую поездку?
– Тренер Владимир Юлыгин, у него на тот момент были связи в болгарском клубе, его позвали туда главным тренером. А он меня пригласил. Правда, Юлыгин не мог сразу туда поехать, поэтому мне пришлось сначала быть там одному, дожидаться его, а через полгода уж он подтянулся.
– После Димитровграда в Ставрополе ощущали себя комфортнее?
– Конечно. Кстати, туда я тоже довольно случайно попал. Юлыгина пригласили в ставропольское «Динамо», и он меня снова взял с собой. То есть сразу из второй болгарской лиги я попал в премьер-лигу и с ходу стал игроком основного состава. И уровень соревнования, и комфортность совсем другие – рад, что в тот момент судьба сложилась именно так.
– Из Ставрополя уходили, кажется, не по-доброму. Несмотря на действующий контракт, уехали в Самару. Что тогда произошло?
– Руководители «Динамо» обманули меня, сказали, что контракт рассчитан на полгода, а сами подписали на полтора. Поэтому, уходя в «Крылья Советов», был уверен, что договор уже истек. Когда оказалось, что оба контракта являются «активными», пришлось много повоевать. На две игры меня не могли заявить, «Динамо» не хотело отпускать. Но потом какой-то компромисс нашли, руководство «Крыльев» заплатило за меня, и мы смогли оформить переход.
– Вы играли в «Крыльях Советов» у Александра Аверьянова, который ставил такую «физику», что команда по весне «летела». Самое жестокое упражнение какое?
– Помню, зарядку серией. Ровно в шесть утра начиналась, мы уже должны бежать тридцать раз по 50 метров. И так каждое утро.
– Зачем так рано?
– У него были запланированы тренировки, а световой день не такой длинный. И чтобы мы могли провести три занятия, первое начиналось в шесть утра.
– Применяете что-то из этой практики сейчас?
– У меня другая направленность. Та методика была направлена на объем беговой работы, она многое мне дала. Благодарен Аверьянову, что он меня тогда позвал, потому что именно под его руководством я заявил о себе как футболист премьер-лиги.
– С Аверьяновым поддерживаете связь?
– Встречаемся иногда, общаемся. Он недавно книжку выпустил о самарском футболе («Крылья Советов» – любовь Самары». — «Спорт День за Днем»). Если есть возможность, встречаемся.
– В ноябре 1997-го вы подписали предварительный контракт с «Зенитом». Почему так и не переехали в Петербург?
– Я приезжал, общался с Анатолием Бышовцем и Виталием Мутко. Так получилось, что я подписал контракт, мы ударили по рукам. Даже банкет «Зенита» в честь окончания сезона посетил, где меня уже представляли практически как игрока сине-бело-голубых. Потом через несколько дней общались с руководством московского «Торпедо» Владимиром Алешиным и Александром Тархановым. Им удалось убедить меня перейти в «Торпедо».
– На сколько подписывали контракт с «Зенитом»?
– Кажется, на два года.
– Мутко сильно обиделся? Больше вас в «Зенит» не приглашали?
– Обиделся скорее Бышовец. А Мутко я благодарен за то, что он пошел навстречу и не стал давать ход истории, в которой я чисто юридически был не прав, подписывая два контракта одновременно. Он простил мне это, контракт с «Зенитом» разорвал.
– В «Торпедо» больше дали денег или выбирали московский клуб по другим причинам?
– Дело совсем не в деньгах. В «Зените», кстати, больше предлагали. Просто Тарханов позвал тренера по физподготовке Виктора Сачко, с которым мы работали еще в Самаре, и поэтому мой выбор пал именно на «Торпедо».
– Вам довелось поработать в «Торпедо» с Валентином Ивановым, который за словом в карман не лез. Обижались на него за критику?
– Были такие высказывания, но на него никогда не обижался. Понимал, что он в возрасте и заслуженный человек. Всегда относился к нему с уважением. Бывало, что он выбегал к бровке, кричал, какая у меня зарплата, специально, чтобы зрители слышали это, когда мы проигрываем (смеется).
– После «Торпедо» вы оказались «Спартаке». Пригласил лично Олег Романцев?
– Звал Григорий Есауленко (вице-президент «Спартака» в 1989-2000 годах. – «Спорт День за Днем»), но, конечно, с подачи Романцева.
– Сколько «Спартак» заплатил за вас «Торпедо»?
– Если не ошибаюсь, около 500 тысяч долларов.
– Сергей Юран жаловался, что в 1999 году «Спартак» был разбит на группировки. Действительно все было так грустно?
– На мой взгляд, ничего такого. Большая часть была дружным коллективом. Титов, Парфенов, Писарев (не помню, был еще или нет), Тихонов, Ананко — мы были дружны и на поле, и за его пределами. Да и тогда, и сейчас тяжело назвать команду, игроки которой живут душа в душу. У каждого свои интересы, свой круг общения. Но Романцев создавал коллектив единомышленников. На поле мы выходили и были едины. Думаю, если бы были разбиты на группировки, не становились бы из года в год чемпионами.
– Как в команде приводили в чувство вратаря Александра Филимонова после его знаменитого ляпа в матче с Украиной? Спустя неделю он сыграл «на ноль» (с «Локомотивом». – «Спорт День за Днем»), а «Спартак» стал чемпионом.
– У Филимонова сильнейшая психика. Думаю, в такие моменты никто, кроме него самого, не мог ему помочь. Он сам должен был это пережить, переварить и выйти на поле без этого груза.
– Ходили слухи, что он мог специально пропустить тот мяч. Верили в это?
– Нет, конечно. Никогда не верил и не поверю.
– Осенью 2000 года «Спартак» лихо вышел во второй групповой этап Лиги чемпионов. Разгромил там «Арсенал». Почему дальше застопорилось?
– Мне кажется, выход из группы был нашим пределом. Может, где-то даже прыгнули выше головы, как в матче с «Арсеналом», например. Объективно мы уступали в мощи европейским командам, на таком уровне тяжело было соперничать.
– Не было веры, что удастся зайти дальше?
– Мы верили, и Романцев нас на это настраивал. Но «Бавария», «Арсенал» оказались гораздо сильнее.
– Большие премиальные были за выход в плей-офф?
– По тем временам хорошие. Начнем с того, что зарплаты в «Спартаке» были маленькие по сравнению с премиальными. И деньги за выход из группы были существенными.
– Так решил Романцев, чтобы были маленькие зарплаты и большие премиальные?
– Справедливости ради скажу, что премиальные тоже не были такими уж большими. Но именно Лигу чемпионов отличало то, что премиальные значительно больше, чем в чемпионате. Романцев говорил, что в этом турнире мы можем сделать себе имя и за счет этого уезжать за границу, там сколачивать состояние.
– В России «Спартак» либо любят, либо ненавидят. Вы поиграли во многих городах. Где лично вас встречали в штыки?
– Не помню случаев антагонизма к моему спартаковскому прошлому. Я человек коммуникабельный, со всеми и везде находил общий язык. Никакого негатива даже со стороны зрителей не слышал.
– А когда со «Спартаком» приезжали в Петербург?
– Может быть, кричали: «Мясо!» или еще что-то. Но это ультранастроенные фанатские трибуны. Всегда что-то кричат резкое, на это не обращал внимания.
– Романцев действительно такой храбрый, раз летом 1999-го в Раменском пошел усмирять спартаковских фанатов?
– Конечно, Романцев смелый. Настоящий сибиряк!
– В 2001 году в «Спартаке» появились легионеры. Что-то забавное вспоминается?
– Приезжали легионеры на просмотр, ходили в африканских халатах, нарядных ярко-красных одеяниях – это запомнилось. С их появлением стали пропадать бутсы, некоторая форма.
– Слышал, в 2001-м вы полгода играли на антибиотиках. Неужели нельзя было взять паузу?
– Паузу не давал тогда Романцев. Но я претензий предъявить не могу. Если бы на самом деле не хотел играть, настоял бы на своем и на поле не вышел бы. Травма была неспортивная, получилось так, как получилось.
– Из «Спартака» вас все же попросили. Обидно?
– Нисколько. Я всегда был равнодушен к славе – когда играл в «Спартаке» и когда ушел из него. Для меня этот переход не был болезненным. Тем более что сначала Червиченко (Андрей Червиченко – тогда вице-президент «Спартака». – «Спорт День за Днем») намекнул, что клуб будет делать ставку на молодых, и если я хочу что-то доказывать, то работы будет много. Через месяц позвонил Александр Шикунов (технический директор «Спартака» в 1998-2002 годах. – «Спорт День за Днем»), попросил приехать на сборы, пока не нашли «опорника». Но я уже на тот момент решил перейти в «Крылья Советов». Сейчас ни о чем не жалею.
– Когда вы играли за «Терек», он базировался в Пятигорске. В Грозный не возили?
– Возили в Гудермес в 2004 году, еще когда там военные действия шли в конце лета.
– Какие впечатления?
– Жутковатые. Когда мы ехали, чувствовалось дыхание войны. Повсюду были эти сетки-«хаки» натянуты, военные городки, укрепления на каждом шагу. Жена одного из футболистов даже не пустила его в эту поездку.
– Не страшно было ехать в те края?
– Никто не думал об этом. Позвали – сыграли. Мы тогда Кубок России выиграли, за это в Гудермесе одну или две улицы назвали в честь футболистов. Помню, в честь Федькова должны были назвать и еще кого-то. Кадыров собирался это сделать.
– Рамзан Кадыров сейчас не скупится на премиальные для игроков «Терека». Чем вас одарили за победу в Кубке России?
– Большие премиальные были.
– Выход в «вышку» тоже оценили по достоинству?
– Точно не помню, но там и за каждую игру были большие премиальные. Когда в Гудермес ездили, тоже что-то дарили.
– В сборной России вы дебютировали в ноябре 1998-го, когда Россия «сгорела» 1:5 в Бразилии. Андрей Кондрашов рассказывал, как их с Пановым чуть не зарезали на пляже Копакабаны. У вас какие воспоминания?
– Интересная история, я этого даже не слышал (смеется). У меня после той поездки исключительно спортивные воспоминания. Сам матч, наличие звезд в рядах бразильцев – Ривалдо, Денилсон, Кафу, Роберто Карлос, Альберто. А какой стадион!
– И как ощущали себя на фоне таких игроков?
– Само участие в таком матче интересно. Не каждому удается увидеть на поле их мастерство, память на всю жизнь.
– Большая разница в классе?
– Да. Мы приехали несыгранным коллективом. Это была практически вторая сборная, поскольку первая собраться не могла — пригласили ближайший резерв. Плюс летели 32 часа, играли сразу по прилете в три часа ночи по московскому времени. С Бразилией! Конечно, все это отразилось.
– Почему вы сыграли за сборную России всего шесть матчей? Вы же были в «Спартаке» – базовом для сборной клубе.
– Сам себя корю за это. Если бы проявлял большее рвение на тренировках, играл бы за сборную. Романцев меня часто вызывал в сборную, много где был, но просто не выходил на поле. Наверное, это моя вина. При должном рвении, думаю, провел бы больше матчей. У меня, правда, конкуренты отличные были – Мостовой, Титов, Смертин в центре поля. На их фоне я должен был вырывать себе место, но не смог.