В преддверии Дня матери корреспондент «Тульской прессы» пообщался с жительницей Донского Ириной Сахибгараевой. Женщина воспитала восьмерых детей, половина из которых решила связать свою жизнь с армией.
Ниже приводим рассказ нашего корреспондента.
День с самого утра не задался. Как назло пошел дождь. И вроде едем в Донской по приятному поводу, но слякоть настроения не добавляет. Нас ждали к 12:00. Мы, как это обычно бывает, опоздали. Я в последний раз была в Комсомольском, когда это был еще оторванный от центра города поселок. Теперь же он гордо носит приставку «микрорайон».
Большинство людей из Комсомольского переселили в новостройки в самом Донском, на въезде стоят только с детства знакомые местным жителям двухэтажные «бараки». Тротуаров нет, вместо них — грязевая каша. Рядом с домом Ирины Борисовны стоят маленькие деревянные сарайчики и разобранная до корпуса легковушка. Поднимаемся на первый этаж. Дверь открыта, нас уже ждут.
Внутри у Ирины Борисовны уютно. От маленькой прихожей коридор ведет в большую комнату и кухню. А из кухни можно выйти в еще одну комнату. Здесь все посвящено сыновьям — Виктору, Азату и Айрату. Оглядываюсь, впитываю атмосферу, готовясь к разговору. Я уже не в первый раз встречаюсь с родителями участников СВО, но этот разговор получился по-настоящему откровенным и трогательным. И я впервые сижу напротив матери, которая потеряла своего сына.
— Вы в Донском всю жизнь прожили? — спрашиваю я, чтобы с чего-то начать разговор.
— В 96-м переехали, — отвечает Ирина Борисовна.
Она родилась в Казахстане, но всю жизнь прожила в Архангельске. Там вышла замуж, родила двоих детей — Юлию и Виктора. А когда супруг погиб, продала квартиру и переехала в Донской.
«У вас у всех здесь были огороды. А я приехала, городская, даже в гостях в деревне никогда не была. Купили корову, дом. Очень было удивительно, как из этих семечек что-то растет. У меня была целая тетрадь заведена, я там писала, что куда и как надо сажать. Потом уже у нас был образцово-показательный огород», — вспоминает Ирина Борисовна.
Второй муж — местный. От первого брака у него остался 17-летний сын Дамир. Вместе супруги родили пятерых детей: трех дочерей и двоих сыновей. Оба супруга Ирины Борисовны мусульмане, а сама она — православная. И на первых порах это вызвало некоторые трудности.
«У мужа тогда была еще жива мать. И вот свекровь меня с детьми на порог не пустила. И Дамирку с нами тоже не отправила. Но он постоянно прибегал, дети вместе росли. И ко мне относился очень хорошо».
После Дамир ушел в армию. Сначала его определили в президентский полк, но потом отправили в десант. Бабушка была очень рада за внука, ведь тот будет служить в Туле, близко к дому.
«Я ей говорю: «Ма, десант же всегда первым везде отправляют». А она мне: «Вот, первая чеченская [кампания] закончилась». Кто ж тогда знал, что вторая будет?»
Дамир писал рапорт три раза, чтобы его со своими ребятам отправляли на передовую. Во вторую чеченскую он воевал командиром отделения бронемашин десанта. Сейчас уже военный пенсионер.
«И вот пока он был там… телефонов же не было. Только по телевизору программа «Новости». Витька несся первый: «Мама, скорее, новости! Может, Дамира покажут». Он для Витька был образцом для подражания. Гордился им».
Разговор плавно переходит на Виктора. Учился в местной школе хорошо, но с поведением была беда. Даже выгоняли. Переходил в другую школу, но и оттуда выгнали. Вернулся в итоге обратно в свою родную.
«Когда он уходил, его там ругали все. Документы забрал и говорит: «Вы мне еще здесь памятник поставите», — взгляд Ирины Борисовны меркнет на секунду.
Слова оказались пророческими. Сейчас на фасаде школы висит мемориальная доска, посвященная Виктору. Внутри стоит парта Героя. Кто же тогда задумывался о том, что хулиганистый мальчик, читавший военные книги на задней парте и ходивший в театральный кружок, отдаст свою жизнь за Родину?
«У Долматовского поэма была про метростроевцев. Он ее в пятом классе выучил. Как же там…?» — Ирина Борисовна пытается вспомнить строчки.
Алеша, милый, как же мы считали,
Что мал ты сам и что душа мала
Бывало недомерком называли
И обижали, не желая зла! <…>
В журнале вахтенном маршрут исчислен,
И на уже исписанном листе
Словами недосказанными мысли
Таинственно мерцают в темноте.
Виктор подписал контракт и с первых дней СВО находился на передовой. Был командиром отделения противотанковых управляемых ракет. Солдаты его не просто уважали, любили. И вместе они прошли многое.
«Я ему говорю: «Витя, на Украину?»
Он смотрит на меня и отвечает: «Да».
От Виктора разговор переходит на Азата. Ведь судьбы братьев связаны почти неразрывно: учились у одной классной руководительницы, ходили все в тот же театральный кружок, служили вместе.
«Азат следом за ним полетел. Витя же один, надо помогать срочно. Надо вместе».
Азат присоединился к брату в апреле 2022 года. И даже в момент гибели Виктора они были вместе.
— Как узнали, что Виктор погиб?
Ирина Борисовна смотрит в сторону, сразу не отвечает. Сначала делает пару вздохов, собирается с мыслями:
«Во-первых, в тот день на работе… Ну вот бывает, мелодия какая-то дурацкая привяжется. «Лети на станицу, родимой расскажешь, Как сына вели на расстрел» — целый день она у меня в голове вертелась. А уже потом, когда я с работы поздно вечером из Новомосковска возвращалась, мне плохо стало. Чувствую, что дышать не могу».
В этот момент ее сыновья ехали по минному полю. Виктор — за рулем, Азат — сверху БМП. Потом они поменялись местами. Виктор хотел посмотреть дорогу, поэтому пустил Азата за руль, а сам поднялся наверх и попросил подсветить. В этот момент его нашла пуля снайпера.
Азат нес брата на своих руках до госпиталя. Но, к сожалению, ранение было несовместимым с жизнью. Сахиб (такой позывной был у Виктора) был награжден орденом Мужества посмертно.
«Дети все знали. Мне сказали самой последней. Азат позвонил, говорит: «Я еду». Я у него спрашиваю: «Как Витек?» Он молчит, говорит: «Потом». Я с работы приехала, и он подходит как раз: «Мама, мне тебе надо что-то сказать. Витька больше нет».
Ком к горлу после этих слов подкатил сразу же. Я держусь, Ирина Борисовна ведет себя очень стойко.
«Витьку песню там ребята записали», — говорит она и тут же лезет в телефон. — «Специально — на студии».
Дает телефон мне, я слушаю. Песня, как это обычно и бывает, под гитару. Самая настоящая армейская. И в каждой строчке столько уважения и любви не то что к самому командиру, а ко всей его семье. Телефон дрожащими руками возвращаю. Ирина Борисовна хочет показать видео, но они с телефона почему-то стерлись. Звоним Марьям, второй по старшинству дочери после Юлии. Она обещает поискать. Тоже не находит.
Говорим про дочерей, как они переживали уход брата. Про Азата, которого вина одолевала до такой степени, что после окончания контракта он снова пошел за повесткой.
«Мне звонил Роман Николаевич, военком. Мы как раз с Азатом сидели: «Сын ваш приходил, повестку просит. Я его в резерв оставил». А сын трубку выхватил: «Роман Николаевич, какое имеете право маме звонить вообще, я что, маменькин сынок?» Так вот взял повестку и ушел».
О старших братьях поговорили, и я спрашиваю про самого младшего. Айрату 19 лет. Отучился на военного водителя, поступил в колледж, но потом взял академ. Пошел в армию и оказался на курской границе. Как раз незадолго до страшных событий этого лета.
«Они стояли на нуле. Дальше — уже враги. Мы к нему как раз в июне ездили. Смертью пахло там жуть как, хотелось просто уехать оттуда и прятаться. Они каждый день были под минометным обстрелом. Вот эти осколки, этот как раз оттуда».
Действительно, в комнате в пепельнице лежат осколки. Оказывается, их привез Айрат.
Продолжаем говорить про прорыв границы. Ребят во время ожесточенных боев успели перебросить в Курск. Ирина Борисовна показывает сообщения Айрата: «Мам, все хорошо, все живы-здоровы. Нам пришлось отойти, мы в безопасности. Как смогу, позвоню».
«Как они из окружения вышли, Айрат у меня крестился. Прямо там. Он как бы мусульманин, имя вот ему давали. Но крестился. Говорит: «Мы думали, что все там и останемся», — Ирина Борисовна молчит, а потом поворачивается и смотрит на меня с полуулыбкой. — Говорю же, неправильная у нас семья».
Сейчас Айрат развозит гуманитарную помощь на передовую. Служит в 10 километрах от нее, что достаточно далеко.
«Так-то мы с ним созваниваемся. Он обещал позвонить. Не знаю, сегодня он на КП ездил. Сейчас, посмотрю… Ну что, попробуем, — Ирина Борисовна снова достает телефон. Я слышу гудки. — Наверное, за рулем».
Ирина Борисовна все подливает мне чай, угощает тортом. Разговор от детей уже перешел на внуков, старый дом, который здесь рядом, и живущего в нем ворона. Понимаю, что, наверное, пора собираться, но тут звонок. Ирина Борисовна прытко, несмотря на перенесенный инсульт и операцию на ноге, подсаживается ко мне.
«Это корреспондент. На, поговори с ней».
С экрана телефона на меня смотрит Айрат. Я от неожиданности неловко приветствую его. В ответ мне звучит смущенное «Здрасьте». Говорит, что у него все нормально; смотрит куда угодно, только не в экран.
Желаю удачи и передаю телефон Ирине Борисовне. Она с сыном прощается, а я начинаю потихоньку собираться. На прощание говорю спасибо сразу за все: за чай, разговор и гостеприимство. Не могу не обнять ее прежде, чем выйти за порог.
Как только дверь за мной закрывается, выдыхаю и выхожу на улицу. Дождь льет уже сильнее, а вот на душе гораздо легче от того, что в городе, откуда я родом, есть такие семьи.