О вокальном конкурсе «Евровидение» знают многие, а о конкурсе Cascais – далеко не все. На нем ежегодно собираются лучшие оперные певцы со всего мира. В этом году Cascais пройдет с 23 апреля по 4 мая в Потругалии в Фонде Дона Луиша I. 44 вокалиста отобраны для участия в финале. Россию будут представлять пятеро исполнителей. Среди них – туляк Сергей Морозов. «Тульская пресса» узнала у Сергея, как он решил связать свою жизнь с оперой, как переехал в Италию и что думает об участии в конкурсе.
Сергей, правда ли, что вы начали заниматься вокалом почти с пеленок?
— Я начал заниматься этим делом с пяти лет. Помню, как с отцом шли по проспекту Ленина мимо областной филармонии. Там было объявление о наборе в детский хор, и я пошел на пробы через пару дней. На меня так посмотрели, потом посмотрели на отца, сказали: «Вы кого нам привели? Мы таких маленьких не берем». Но я все равно им спел, они удивились и взяли меня. Так и началась моя карьера.
Отец, наверное, тоже поющий, раз он туда Вас привел? Или, может, в семье еще кто-то занимался вокалом?
— Никто не поет. Чисто случайно так получилось. Я за всех в семье начал отдуваться (смеется).
Первое выступление помните?
— Помню. Правда, мое первое выступление прошло вообще без вокала. Это было в три года. Я сдавал что-то вроде экзамена на поступление в сад. Вывели меня в смокинге, в бабочке, спрашивают: «Сережа, кем ты хочешь стать?». Отвечаю: «Президентом!». Все начали хлопать, я начал кланяться – пять минут это продолжалось.
И в этот момент вы поняли, что сцена и овации – это Ваше?
— (Смеется) Ну что я мог понять трехлетними мозгами? Но по-моему, мне понравилось!
И в пять лет вы стали уже полноценным артистом Филармонии?
— Да, а в семь лет я уже выступал в составе музыкальной студии «Орфей». Это была опера маленьких детей. Ставили «Том Сойер», «Гуси-лебеди», «Золушка», еще какие-то сказки. Там все пели, играли так же, как вот я в театре сейчас пою. И все это под руководством Шереш Ларисы Юрьевны. Лет до 14 я там выступал.
Где-то получали вокальное образование, или сразу начали выступать?
— В хоре у меня были первые вокальные шаги. А так я учился в школе имени Райхеля на проспекте Ленина. Пошел к начальнице той труппы, где я выступал.
Получается, Лариса Юрьевна сыграла весомую роль в становлении Вас как артиста. Как проходили Ваши уроки?
— В музыкальной школе – полноценный урок вокала. Ты приходишь, распеваешься, готовишь песню. Тебя готовят на разные конкурсы. Причем ученики Ларисы Юрьевны привозили призы со всей России. Я в основном по Туле занимал призовые места.
По своему опыту и опыту знакомых могу сказать, что «музыкалка» – это боль, слезы и, вообще, хотелось все бросить несколько раз. У Вас не было такого желания?
— Слушайте, было дело. Потому что нагрузка, конечно, колоссальная. Во-первых, филармония, во-вторых – музыкальная школа, в-третьих – обычная школа. Честно говоря, некоторые уроки я пропускал.
Сольфеджио мимо меня прошло, музыкальная литература тоже. Раз в месяц я появлялся (смеется), все подряд начал «закалывать». Плюс, «таскали» на фортепиано, а я ненавидел фортепиано, «таскали» на местные конкурсы. Но видимо настолько меня увлекал вокал, что я думал: «Ну ладно, ладно».
Фото: Valerio Esposito
Итак, школа заканчивается, вся Ваша жизнь – вокал. И Вы поступаете в ТулГУ на… инженера-строителя. Выбор неожиданный. Как так получилось?
— У меня была мутация голоса. У нас, у мальчиков, это происходит где-то лет в 14. В этот период заниматься нельзя, поэтому с 14 до 16 лет, на которые у меня выпали 10-11 классы, я практически ничего не пел и посвятил себя науке, скажем так.
Вначале я хотел поступать на инженера-биолога, но мне сказали, что это не очень перспективное направление, поэтому папа сказал: «Так, пойдешь по моим стопам, сынок. Ты будешь инженером-строителем!». И параллельно я поступил в музыкальный колледж. В последний день пришел и сдал вокал, потому что совсем его забрасывать не хотелось.
Тогда тоже думал все бросить, потому что я безумно разрывался. В семь утра – лекции, до обеда я там. После кушал свой суп, потом спал лицом в стол. А потом – просыпался, доедал уже холодный суп, и шел на уроки в колледж.
И уже после учебы Вы стали выступать в хоре Ансамбля песни и пляски имени Александрова?
— Нет, я потом же в армию еще сходил.
И целый год без вокала?
— Ну почему же, с вокалом! Перед этим я поступал в консерватории. В то время я немного сорвал голос, и фониатр (врач, который занимается голосом – прим.ред.) сказал три месяца молчать. Поэтому я решил взять на год паузу. А что делать? Просто так пойти служить в армию я не хотел. Друг посоветовал податься в хор Александрова. Я прошел прослушивание туда. Помимо того, что мы там были солдатами и давали присягу на Первом канале, мы гастролировали, выступали на разных шоу. В Кремлевском дворце выступали перед Владимиром Путиным, Александром Лукашенко и Си Цзиньпином.
Волновались перед первыми лицами государств?
— Да, это было не так-то просто.
И в какой-то момент вы решили все бросить и уехать в Италию на стажировку?
— Ехать в Италию я решил, когда поступал в Санкт-Петербургскую консерваторию. Там один из ведущих фониатров сказала, что нужно собирать деньги и ехать в Италию, чтобы там научиться петь. Я уверен, что и в России есть, у кого учиться, но она такую наводку дала. Что тут сказать: 20 лет, молодой парень, петь еще толком не умеет, в консерватории берут нарасхват. Вот и поехал в Италию учиться.
С тульскими пряниками заваливаюсь в консерваторию Милана, говорю: «Здравствуйте!». Они со мной на английском, потому что я на итальянском вообще ни слова. Через переводчика пообщались. Я им кладу сувениры на стол, они отказываются. Это я сейчас понимаю, что для итальянцев такое дико.
Потом я отправился в Пезаро, там тоже пришел в консерваторию на прослушивание. Попросил найти для меня преподавателя с басом. Приходит Грациано Монакеси, такой мужчина, похожий на Деда Мороза. Я пою ему арию Фиеско из оперы «Симон Бокканегра», он поправляет, потом приглашает поступать. Ему я тоже достаю и вручаю пряник, а мужчина воодушевился! Спрашиваю, неужели он знает, что такое тульский пряник? Он отвечает: «Конечно! У меня жена из Тулы». И я думаю, вот-те на!
Надо же, как совпало!
— Да! Я еще пришел к ним в гости, и мы совсем задружились. Потом я решил посмотреть в Интернете, что это за мужик такой. Оказалось, что среди десятков видео с арией я выбрал именно его исполнение! И я ему же спел эту же арию. Я считаю, что это судьба.
В общем, жизнь у Вас там закрутилась. Значит, родственники спокойно отпустили в Италию?
— Отец мне вообще сказал: «Либо поступаешь в консерваторию, либо спи, бомжуй в этой Италии, домой можешь не возвращаться, на порог не пущу».
Сурово. В другой стране же есть определенные сложности. С языковым барьером Вы вот уже столкнулись…
— Сложностей на самом деле было минимум. Одна из самых больших – бюрократия. Я до сих пор мучаюсь, чтобы пробить себе вид на жительство и другие документы. Буквально недавно закончил очередную бумажную волокиту. А так они стараются найти с тобой общий язык, даже если ты на итальянском не говоришь. Если пытаешься – то для них это вообще счастье. Я жил с итальянцами, и за 3-4 месяца на языке заговорил.
В общем-то, molto bene («очень хорошо» — перев. с ит.)! После Пезаро у Вас была консерватория имени Россини, а потом стажировка в театре Ниццы. Возвращаемся к тому, что Вы только и делаете, что учитесь. Не надоело?
— Честно говоря, очень надоело еще после стажировки в Пезаро. Но раз уж назвался груздем – полезай в кузов, как у нас в Туле говорят. Если ты перестаешь учиться – ты перестаешь быть конкуретоспособным. У меня мечта — спеть в самых лучших мировых театрах. Это толкает на то, чтобы я продолжал свою учебу. Только недавно закончил распевку, готовлюсь к очередному конкурсу. Каждый день стою минимум по часу, чтобы отшлифовать навыки.
Вы же не только учитесь, но и учите сами. Кто Ваши ученики?
— Вообще все. Я преподаю тем, кто уже в театре поет. Очень часто ребята зарабатывают узлы на связках в консерватории, ищут, кто может помочь научиться петь правильно и выходят на меня. Приходится спасать голоса. Есть люди, кто совсем с нуля начинает. Я их беру, потому что мне интересно рассматривать голос в комплексе. Это не только интересно, но и помогает моей певческой практике. Когда я вижу ошибки начинающих певцов, то начинаю думать и над своими какими-то ошибками. При подготовке к крутым конкурсам это очень сильно помогает.
Фото: Lorenzo Casriota
Говоря о крутых конкурсах. Вот мы и подобрались к Cascais, «Евровидению» от мира оперы. Вас выбрали одним из четырех сотен человек. Как отреагировали, когда узнали, что Вы прошли в финал?
— На самом деле очень удивился, потому что такие предложения не каждый день приходят. Но эйфории не было. Когда вся твоя жизнь состоит из какой-то борьбы, из конкурсов и прослушиваний, немножко начинаешь выгорать. Возможно, этот энтузиазм и какое-то ощущение «вау» начнется, когда я непосредственно туда приеду и пойму: «Я здесь». Возможно, я еще не до конца поверил в это.
Как Вы попали на этот конкурс?
— Высылал видео, потом были отборочные этапы, и вот выбрали меня, сказали приезжать. Это мой первый конкурс. В таких мероприятиях в принципе по два-три раза не участвуют. Попасть туда я решил просто. Сел и начал думать: «Так, какие тут самые топовые конкурсы есть? «Пласидо Доминго», BBC Cardiff, Cascais…Ну все, подаемся!» (смеется).
Как Вам соперники?
— Это ребята со всех континентов. Я много вокалистов знаю, но этих вижу впервые. Посмотрел, послушал, — монструозный состав, о чем тут говорить. Большинство из них – солисты самых топовых оперных театров мира. Многие заканчивали самые лучшие консерватории, занимаются с самыми передовыми маэстро. Лучшие из лучших. Я репу почесал, конечно. Конкуренция – будь здоров!
Когда конкурс закончится вне зависимости от результата, куда планируете дальше и выше?
— А дальше – другие конкурсы. Cascais, конечно, можно назвать оперным «Евровидением», но таких конкурсов несколько. Сейчас я активно ищу лучшего агента, чтобы он меня продвигал. Еще цель – это «Ла Скала», спеть в «Метрополитен-опера», «Ковент-Гарден», а этот конкурс должен стать серьезным шагом, чтобы заявить о себе в числе самых-самых.
На этом вопросы закончились. Предлагаю провести блиц. Ваш любимый композитор?
Очень нравится Даргомыжский наш тульский. К сожалению, не так много опер его ставят. Еще нравится Бородин.
Любимый оперный певец из живых или почивших?
Елена Образцова конечно. Лео Нуччи. Из почивших – Джулио Нери. На самом деле очень много кто нравится. Они все чем-то отличаются.
Любимый жанр музыки кроме классической?
Тяжелый металл. Metallica, «Ария»
Ваша любимая книга?
Ой… Вот Пелевина возьмите, прям собрание сочинений – и по списку.
