С трагедии в московском «Крокус Сити-холле» прошло чуть больше года – 22 марта 2024 года вместо композиций группы «Пикник» посетители концертного зала услышали звуки стрельбы, треска разгорающегося огня и страшных криков как жертв, так и террористов. «Тульская пресса» поговорила с уроженкой Тулы Лией Мельниковой – ей удалось выбраться оттуда живой и невредимой. Женщина рассказала, как живет в Москве спустя год после теракта.
Лия, расскажите, что Вы запомнили из того вечера?
— Помню, на четыре минуты я с ними разминулась. Они (террористы – прим. ред.) почти что следом за мной зашли. Мы долго стояли на охране, пока нам там пропускали, проверяли билеты. Ну и когда я поднималась из гардероба – уже стрельба началась. Там, где я находилась, я была самая крайняя, ну и побежала в сторону спасения. За мной люди побежали тоже. Потом с другой стороны, откуда стрельба была, там люди тоже увидели, в какую сторону мы идем. И они пошли за нами.
Получается, Вы были координатором в какой-то степени?
— Да, получается, спасла тех, кто были рядом. Какие-то ребята молодые… Пары в основном: девчонки, мальчишки, не сказать, что возрастные. Человек восемь, может больше, я же не считала. Задача была немножко другая – надо было как можно быстрее уйти. Просто я поняла, что люди сильно испугались, не знают, что делать, и замерли. Когда такие вещи происходят, на месте оставаться ни в коем случае нельзя, потому что не знаешь, кто куда движется, с какой целью и так далее.
Кадр из видео Лии Мельниковой
Когда Вы оттуда ушли, кому первому рассказали о том, что там происходит?
— Маме позвонила в первую очередь, потому что побоялась, а вдруг связи не будет? Все же начнут звонить, перекрывать связь. Подумала, что если она из новостей узнает и будет оставаться в неведении – то это не очень хорошо, возрастной человек все-таки. И вот пока я добиралась до машины, мама была у меня «на трубке» минут 20-30, наверное. Я ей прямо рассказывала, что вижу.
А потом Вы следили как-то за тем, что происходит, за расследованием?
— За новостями мне следить пришлось, потому что, во-первых, у меня там оставались вещи. Во-вторых, конечно было не понятно, что там произошло, потому что ни охрана на территории, никто там ничего не знал, или не говорил. Ни ГАИ, которые перекрывали, вообще никакой информации. Поэтому, конечно, следили, смотрели. Все, что я там видела, – так это люди в камуфляже, с оружием, стреляют…. Собственно, все. А что это, кто это, почему — неизвестно. Зато, когда отдавали вещи, подробно обо всем спрашивали нас, это было сопряжено с выдачей вещей. У меня вот сохранился номерок, лежит сейчас дома со всеми штучками, которые я собираю из разных путешествий.
Фото Лии Мельниковой
Когда первые эмоции прошли, Вы анализировали, что произошло?
— Да я особо не думала ни о чем. У меня просто есть своя установка, что я всегда в нужное время в нужном месте нахожусь. Значит так было надо. Каких-то там переживаний и депрессии не было. Просто так случилось, а сделать с этим я ничего не могу. Было – и прошло.
То есть, вторым днем рождения Вы этот день не считаете?
— Честно? Нет. Возможно, потому что меня это не так сильно затронуло.
И как с тех пор изменилась Ваша жизнь?
— Тогда я была психологом. За это время я получила новую профессию – отучилась на косметолога, начинаю работать в этом направлении. Еще пою в хоре, на несколько конкурсов уже съездили: и в Ярославль, и в Питер, вот сейчас в Суздаль собираемся. А еще я стала носить с собой записочку. У меня две собаки, и, если со мной что-то случится, – никто не сможет им помочь. В записке я указала: «Если вы это читаете, то значит, что со мной что-то случилось. Позвоните по такому-то телефону». Я там номер подруги указала и адрес, где сидят мои собаки. Если я сама не смогу им помочь, то хотя бы сделаю так, чтобы с ними было все хорошо в итоге, чтобы их забрали.
В прошлом году Вы рассказывали, что помимо координации людей в самом «Крокусе», Вы помогали развозить людей. Сейчас поддерживаете с ними связь?
— Я вывезла, получается, семью из Белгорода: там две женщины и один молодой человек, и еще один мужчина, в Москве работает. Я семью довезла до метро, высадила, и больше их не видела и ничего про них не знаю. А с мужчиной мы еще два раза тогда ездили за вещами. В годовщину он мне ничего не писал, да и я ему тоже. Повод напоминать о себе, конечно, нерадостный.
На место трагедии возвращались?
— Была там, когда открыли памятник. Цветы возложила. Кстати, памятник поставили там, где как раз стояла моя машина.
Наконец, после пережитого, что бы Вы сказали другим?
— Чтобы руки не опускали и спасали себя до последнего. В любых ситуациях, неважно, что происходит. Я считаю, это правильно. Ну, и землякам большой привет!
